Пять инвестиционных трендов в мировой энергетике

Доля низкоуглеродных отраслей в структуре глобальных инвестиций в энергетику в период с 2015 по 2021 гг. увеличилась с 46% до 59%, а в 2022 г. достигнет 60%, следует из годового обзора World Energy Investment, опубликованного Международным энергетическим агентством.

Рост доли «чистой» энергетики

Абсолютный прирост инвестиций в «чистую» энергию в 2015-2022 гг. составил $413 млрд (c $1 026 млрд до $1 439 млрд), что сопоставимо с прошлогодними капиталовложениями в нефтедобычу ($421 млрд). Основной вклад внесли инвестиции в развитие возобновляемой генерации и повышение эффективности конечного использования энергии, увеличившиеся на $162 млрд и $205 млрд соответственно. Заметную роль также сыграл прирост инвестиций в строительство атомных реакторов (на $21 млрд), производство «чистых» ископаемых топлив (на $8 млрд), использование накопителей (на $16 млрд) и расширение электросетевой инфраструктуры (на $1 млрд), констатируют в ассоциации “Глобальная энергия”.

Бум накопителей

Бум инвестиций в накопители – c $2 млрд в 2015 г. до $18 млрд в 2022 г. – напрямую связан с кратным приростом глобальной установленной мощности солнечных и ветровых генераторов (644 гигаватт в 2015 г. до 1 674 гигаватт в 2021 г.), которые сильно зависят от погодных условий: например, средняя загрузка ветроустановок в Соединенных Штатах составляла в прошлом году 35%, а солнечных панелей – 21%, уступая аналогичному показателю для газовых станций (62%, согласно данным Управления энергетической информации Минэнерго США). Использование накопителей может снизить риск перебоев в подаче энергии, благодаря чему промышленное применение находят все новые виды батарей: так, в Испании в 2022 г. были опробованы так называемые «непроточные» цинк-бромные аккумуляторы, в которых роль проводника электрического тока играет гелевый раствор бромида цинка; в отличие от литий-ионных аккумуляторов, они не требуют специальных охлаждающих и противопожарных систем.

Схожее предназначение имеют проекты в области транспортировки «чистой» электроэнергии: Китай в 2018 г. ввел в строй линию сверхвысокого напряжения Чанцзи-Гуцюань протяженностью 3 324 км, призванную снять дисбаланс между энергопрофицитным западом и энергодефицитным востоком КНР, а австралийская Sun Cable в нынешнем году подготовила технико-экономическое обоснование (ТЭО) мегапроекта по экспорту электроэнергии с севера Австралии в Сингапур за счет шести подводных кабельных систем. Правда, ограничением для таких инициатив может стать рост сырьевых цен: по оценке МЭА, из-за удорожания меди и алюминия доля расходов на эти металлы в структуре затрат на строительство трансмиссионных мощностей выросла до 30% (против 10% в период с 2010 по 2020 гг.).

Ренессанс АЭС

Переход на низкоуглеродную генерацию вызвал к жизни ренессанс ядерной энергетики: инвестиции в строительство атомных электростанций (АЭС) увеличились с $28 млрд в 2015 г. до $49 в 2022 г., при этом половину этого прироста – $10 млрд из $21 млрд – обеспечили развитые страны, в том числе Финляндия, которая в марте 2022 г. подключила к общей сети третий энергоблок АЭС «Олкилуото» мощностью 1,7 гигаватт (ГВт). Среди развивающихся стран лидером по объему инвестиций остается Китай ($13 млрд в 2022 г.), который в минувшем мае завершил заливку бетона на первой в мире наземной малой АЭС (мощностью 125 мегаватт), а в июне ввел в строй АЭС «Хунъяньхэ» (мощностью 1,1 ГВт), ставшей первой для северо-востока КНР.

Одним из драйвером атомной энергетики в ближайшие годы могут стать проекты, призванные удешевить строительство малых модульных ректоров. Так, британская Rolls Royce создала в 2021 г. совместное предприятие (СП) с американской электроэнергетической Exelon Energy и британской BNF Resources для разработки малых модульных реакторов, каждый из которых будет занимать площадь двух футбольных полей и сможет обеспечивать электроэнергией 1 млн домохозяйств. В свою очередь, японская Mitsubishi Heavy Industries собирается коммерциализировать малогабаритные реакторы (весом 40 тонн, высотой и шириной 3×4 метра), которые можно будет доставлять на грузовиках в регионы, изолированные от общей сети.

Южная Америка – новый драйвер нефтедобычи

Отчет МЭА зафиксировал еще один тренд последних лет – сокращение глобальных инвестиций в нефтедобычу, с $474 млрд в 2016 г. до $446 млрд в 2022 г. Эта тенденция затронула не только Европу, где капиталовложения за этот период снизились на 34% (до $24 млрд), но и Африку, где по итогам 2022 г. объем инвестиций будет на 42% уступать уровню 2016 г. ($29 млрд против $51 млрд). Однако из этого тренда несколько «выбивается» Южная Америка, где по итогам 2022 г. объем инвестиций останется на уровне 2016 г. ($38 млрд).

Причина тому – бум морских upstream-проектов c использованием судов для добычи, хранения и отгрузки нефти (FPSO): например, Гайана за счет их применения увеличит к 2024 г. добычу с прошлогодних 120 тыс. баррелей в сутки (б/с) до 480 тыс. б/с. Увеличивать добычу собирается и Бразилия (с нынешних 3 млн б/с до 5 млн б/с), однако здесь пик прироста придется на вторую половину 2020-х гг. Неслучайно в 2022 г. на эти две страны придется четыре из одиннадцати заказов на изготовление новых судов FPSO, согласно подсчетам Rystad Energy.

Азия верна углю

Региональная дифференциация характерна и для инвестиций в угледобычу: в Северной Америке в период с 2016 по 2022 г. они снизились в пять раз (с $5 млрд до $1 млрд), а в Европе – вдвое (с $2 млрд до $1 млрд), тогда как в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) их прирост составил 44% (с $72 млрд до $103 млрд). Ключевой фактор – востребованность угля в региональной электроэнергетике: по оценке BP, доля угольных станций в структуре выработки электроэнергии в АТР составляла 57%, в то время как в Северной Америке – 19%, а в Европе – 16%. При этом в ближайшие годы уголь вряд ли всерьез уступит свои позиции в регионе, с учетом того, что на долю Китая и Индии к началу 2022 г. приходилось 70% мировых угольных мощностей, находящихся на стадии строительства (124 ГВт из 176 ГВт, согласно данным Global Energy Monitor).

В целом, отчет МЭА еще раз подтвердил тенденцию последних лет, в рамках которой рост инвестиций в «чистую» и «новую» энергетику сопряжен с увеличением капиталовложений в ископаемые отрасли со стороны развивающихся стран, поскольку им важен доступ к дешевой энергии для обеспечения экономического роста.